Пальцы дрожат —
отчаянно,
жалко,
нервно.
Старым молитвам
тесно в худой груди.
Господи Боже,
Господи
милосердный,
вымоли, светлый,
вымоли
и прости.
Господи Боже,
дай мне дышать без воя,
не раздирая пальцами
кожный
щит,
не задыхаясь
и не скуля от боли.
Господи Боже,
кто же ещё простит,
если не ты,
и кому
мне ещё
молиться,
если в каком-то миге —
чужая пасть?
Господи Боже,
я человек.
Не птица.
Я не летаю.
Я не хочу упасть.
Мой эшафот
простирается
подо
мною
вечностью
расстояния
до земли.
Господи Боже,
можно
хотя б
без боли?
Господи Боже,
вымоли
и спаси.
Что остаётся,
если
чужие лица
искажены
в насмешке:
«И где твой Бог?»
Господи Боже,
я устаю
молиться,
в горле стоит
сухой
неприятный
смог.
Страшно дышать,
сердце бьётся
в безумном
танце,
где-то в груди
начинается
горький
вой.
Господи Боже,
я
не
хочу
сорваться.
Пропасть крошится,
скалится
под ногой,
тянет к себе,
в бесконечность
просторов
Ада,
гулким и низким
звоном
гудит
в ушах.
Господи Боже,
я
не
умею
падать.
Он бесконечен,
этот
последний
шаг.
(c) Angel of Dead