Анна Ахматова



* * *
Столько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.
Как я рада, что нынче вода
Под бесцветным ледком замирает.

И я стану — Христос, помоги!—
На покров этот, светлый и ломкий,
А ты письма мои береги,
Чтобы нас рассудили потомки,

Чтоб отчетливей и ясней
Ты был виден им, мудрый и смелый.
В биографии славной твоей
Разве можно оставить пробелы?

Слишком сладко земное питье,
Слишком плотны любовные сети
Пусть когда-нибудь имя мое
Прочитают в учебнике дети,

И, печальную повесть узнав,
Пусть они улыбнутся лукаво...
Мне любви и покоя не дав,
Подари меня горькою славой.
1913
__________________

---

Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.

О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.

Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.

Достигнутого торжества
Игра и мука -
Натянутая тетива
Тугого лука.

(Борис Пастернак)

---

Когда стоишь одной ногой в могиле -
Ты вправе знать: за что тебя любили...
Меня любила мать - за послушанье,
За ловкось рук - учитель фехтованья..

Феб-Аполлон - за стихотворный пыл..
За томный взор меня любили прачки.
Марго - за вкус, а судьи - за подачки.
Народ за злой язык меня любил...

Отец духовный - за грехов обилье,
Раскаянье и слёзы крокодильи...

Агриппе нравилось, что я - чудак..
Три короля подряд меня как братья -
Любили так, что чуть не сдох в объятьях!
Лишь ты меня любила просто так...........

(с) Дю-Вентре

---

Николай ГУМИЛЕВ

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ

Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.

И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.

Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
"Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?"

Вывеска... кровью налитые буквы
Гласят: "Зеленная",- знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мёртвые головы продают.

В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.

А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!

Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?

Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шёл представляться императрице
И не увиделся вновь с тобой.

Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.

И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.

Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравии
Машеньки и панихиду по мне.

И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить...
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить!

1919 (?)

---

Николай Гумилев

ОНА
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью, дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.

Когда я жажду своеволий
И смел и горд - я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.

Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке

---

Я без тебя с ума..

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.

Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»

Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.

Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.

Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»

В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»

© Саша Бес

---

Должности были так поделены
Огонь разжигала весна
Лето зелье гнало из зелени
Осень выпила все до дна.

Осень пьяная,удивительно,
Осень падает на дома
Белым доктором вытрезвителя
Заберает ее зима.

---

Он ни с кем, ни за что, ни разу не вёл торги, –
Он был ангел.
Он был хранитель.
Он был – другим.
Не случалось ни до, ни после таких встречать;
Как никто, он умел говорить –
и умел молчать.

Он читал по глазам –
и нежность, и страх, и ложь,
От моих изысканий его не бросало в дрожь, –
Он был ангел,
но он ценил разбитной азарт;
Осуждал? –
разве только за вежливость,
пыль в глаза.

Как бы ни был несдержан, невыдержан и раним, -
Он был ангел.
Он был хранитель.
И он – хранил.
Даже после смертельной обиды он ждал звонка –
"У тебя всё в порядке?
Тогда меня нет.
Пока".

Он стоял где-то слева.
Везде – и теперь, и впредь...
Он был ангел.
Он – был,
и глупо о нём жалеть;
Ведь другие таких не видели – днём с огнём...
И не надо бы всуе, –
но я говорю
о нём.

(с) Е. Михайлова

---

В древности дьявол селил людей
по берегам морей.

Господь же велел, чтобы человек
селился вдоль рек.

Морские люди садились на корабли,
и прочь от родной земли.

Речные люди возделывали поля,
и любимой была земля.

Среди морских всяк сам по себе
с парусом на судьбе.

Речные друг другу — родня, народ,
и брат брату не смотрит в рот.

У морских, стало быть, и морской закон:
пустует небесный трон.

Над речными стоит сам Господь и тот,
кто за Ним идёт.

Я предпочитаю бедствия от царя,
а не от собратьев. Я

не сомневаюсь: и в том, и в том
одинаков беды объём.

Но морские по миру разносят мор,
чтобы выжить, мол.

А речные во мраке слагают речь,
чтобы мир сберечь.


Максим Чуласов

---

А.Вертинский - Без женщин
Как хорошо...
Как хорошо без женщины, без фраз,
Без горьких слов и сладких поцелуев,
Без этих милых, слишком честных глаз,
Которые вам лгут и вас еще ревнуют!

Как хорошо без театральных сцен,
Без длинных "благородных" объяснений,
Без этих истерических измен,
Без этих запоздалых сожалений.

И как смешна нелепая игра,
Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен,
Когда партнеры ваши – шулера,
А выход из игры уж невозможен.

Как хорошо с приятелем вдвоем
Сидеть и пить простой шотландский виски
И, улыбаясь, вспоминать о том,
Что с этой дамой вы когда-то были близки.

Как хорошо проснуться одному
В своем веселом холостяцком "флэте"
И знать, что вам не нужно никому
"Давать отчеты" – никому на свете!

А чтобы "проигрыш" немного отыграть,
С ее подругою затеять флирт невинный
И как-нибудь уж там "застраховать"
Простое самолюбие мужчины!

---

Господи, дай ему силы остаться собой,
В мире, где всё покупается и продаётся
Дай ему веры, что счастье даётся судьбой,
Не говоря, что не всем, и непросто даётся...
Дай ему доброго вечера, светлого дня,
Тёплой зимы и хмельного, нежаркого лета.
Если не сможешь найти - забери у меня
То, что в любом человеке рождает поэта.
Дай ему солнца и неба беспечный покой,
Запах цветущего луга и шум перелеска,
Дай ему слов, огранённых твоею рукой
До неземной чистоты, до кристального блеска.
Дай ему жизнь ради жизни, не рвущую жил,
Мира - и в сердце, и в доме, как высшую милость.
Дай ему СЧАСТЬЕ, которое он заслужил,
То, за которое я, как умела, молилась.
(с)
__________________
"Судьбы моей короткое дыхание
Сливается с дыханием весны."
О.Митяев
Зимняя вне форума Ответить с цитированием

---

Прости, сентябрь!..

Кажи, сентябрь, своё величие
В обмен на кроткое почтение.
Помимо правила Приличия
Есть в жизни правило Прощения.

Тебя когда-то ненавидела
За горький вкус несчастной участи,
Тобой отмеренного выдела
Изрядной доли невезучести.

Ты бил в набат, когда я плакала,
Шумел листвой, когда я мучилась.
Слепил глаза дождливой влагою,
Прикрыв надежды злыми тучами.

Испив тоску свою до донышка,
Молила дать сердечку волю, но
В ответ принёс ты свет от солнышка.
А солнце видеть - не дозволено...

Но я простила, и ответное
Прощенье жду да воздаяние -
Одно желание заветное
У человечьего создания...

Сентябрь, прими моё почтение.
Ты – друг, а осень мне – наставница!
Ответь прощеньем на прощение,
Скажи удаче, пусть объявится...

Лаура Райнерт

---

Просто ещё один разговор
- Дорогая, смотри, этот город пропитан дождём,
как печальна была полустёртая ветром эпоха!
Никого, никого... Только мы, наше небо и дом.
- Если мы здесь, родной, может, дело не так уж и плохо?
- Этот город уже сотню лет как не знает часов,
шумных улиц, машин, поцелуев и детского смеха.
Дорогая, послушай, о, сколько людских голосов...
- Это эхо всего лишь. Седое, уставшее эхо.
- Дорогая, мне страшно.
– Не бойся.
– Мне страшно дышать.
- Ты боишься ветров?
– Вкуса грусти и запаха дыма.
- Нарисуй тишину. Или смерть. Вот перо и тетрадь.
- Каково это – жить?
- Говорили, что невыносимо,
что живым нужен ключ от придуманных ими оков:
они слишком давно и недолго гуляли по краю.
Что-то грустно сегодня. С утра соберёшь облаков?
- Наловить тебе звёзд?
- Не трудись, всё равно растеряю.
- Завтра будет рассвет...
- И закат.
- Запах мёда и льна,
я поймаю его и вплету тебе в рыжую чёлку.
Расскажи про живых?
- Им открыта любая весна,
и они её ищут, но робко, смешно и без толку,
даже больно смотреть.
- Они очень похожи на нас?
- Они могут любить или плакать, но этого мало
обречённым на жизнь.
- На года, на неделю, на час?
- Навсегда, дорогой. Спи, сейчас принесу одеяло.

Светлана Галкина

---

Одинокий мужчина и его одинокая кошка…
Утром, встав, потянувшись, как в принципе было всегда…
А потом эти двое сидели, смеясь, у окошка…
Не смогли поделить круасан на двоих, вот беда…

И сидели, деля подоконник, кто справа, кто слева…
Подставляя взошедшему солнцу два разных лица…
На одном, помохнатей, читалось - Я все ж королева…
На втором, чуть небритом, блестели задорно глаза…

И допив капучино, а кошка тарелочку сливок…
Посмотрев друг на друга глазами сказали - Пора…
Он ушел на работу, насыпав ей в чашку оливок…
Вот такая вот странная кошка с мужчиной жила…

И ждала его, взглядом зеленым, скользя по дорожке…
Потому, что однажды, к замерзшей он вдруг подошел…
И сказал – Извини, я давно так мечтаю о кошке…
Может, будешь моей, вдруг тебя не случайно нашел?

И она согласилась, ну, а как было кошке ответить…
“Он такой одинокий, как я, и глаза ничего…
да и пахнет приятно, печеньем, как пахнут лишь дети…
этот ведь не обидит… ”подумав. И стала его…

С той поры и живут одинокие, странные рядом...
Иногда он читает для кошки стихи до утра…
А когда засыпает, то кошка с таинственным взглядом…
Охранят его… раскрывая два белых крыла…

Шотландский Виски

---

Вера Звягинцева

Ты не снись мне. Не могу я
Даже в сладких дебрях сна
Вспоминать про жизнь другую,
Раз мне эта суждена.

Я давно уж научилась
Обходиться без любви,
И меня ты, сделай милость,
В снах любимой - не зови.

Все прошло, как не бывало
Полудетской теплоты.
На земле похолодало
Рук моих не греешь ты.

Счастья моего желая,
Веря жизни и судьбе,
Завещал ты, чтоб жила я
Без тебя, как при тебе.

Вот я и живу, не плачу.
Часто очень весела...
От людей сиротство прячу -
У людей свои дела.

Так не снись мне постоянно.
после радостного сна
Вспоминать одной так странно,
Что была я не одна.

---

Снова яства из семи блюд.
Эй, трубач, я вновь пришёл с ней -
Ты сыграй нам, помнишь, тот блюз.
Пусть всё будет, как тогда, - пой,
Рви синкопы горловых жил;
Пусть струится по щекам пот,
Пусть несётся из аорт жизнь.
Как легка была тогда ночь -
Продолженье наших дней тех,
Где сплетались из семи нот
Темы вечные для двух тел.
С этой женщиной, - прости Бог -
Будто сотканной из ста грёз,
Я такую испытал боль
И такое волшебство снёс...
Что теперь хоть из аорт кровь,
Пусть сам дьявол разведёт прыть,
Буду землю, как слепой крот,
По её следам ребром рыть.
Так руби же, музыкант, такт,
Рви синкопы горловых жил:
Есть пока что на земле та,
За которую и смерть - жизнь.

(Д.Кимельфельд)

---

Иосиф Бродский. Одиночество

Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступени этой лестницы
уходят из под ног, как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, -

ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия,
произведения искусства,
и – кстати – самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими, пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице

---

ДОМ ДРУЗЕЙ

Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,
Где и с горя, и с радости ты ночевал,
Где всегда приютят и всегда - одинаково,
Под шумок, чем найдут, угостят наповал.

Где тебе самому руку стиснут до хруста,
А подарок твой в угол засунут, как хлам;
Где бывает и густо, бывает и пусто,
Чего нет - того нет, а что есть - пополам.

Дом друзей, где удач твоих вовсе не ценят
И где счет неудачам твоим не ведут;
Где, пока не изменишься сам - не изменят,
Что бы ни было - бровью не поведут!

Где, пока не расскажешь - допросов не будет,
Но попросишь суда - прям как штык будет суд!
Где за дерзость - простят, а за трусость - засудят
И того, чтобы нос задирал, не снесут!

Дом друзей.. В нём свои есть заботы, потери..
Он в войну и с вдовством, и с сиротством знаком..
Но в нем горю чужому открыты все двери,
А своё, молчаливое,- век под замком.

Сколько раз в твоей жизни при непогоде
Он тебя пригревал - этот дом, сколько раз
Он бывал на житейском большом переходе
Как НЗ, как неприкосновенный запас!

Дом друзей! Чем ему отплатить за щедроты?
Всей любовью своей или памятью всей?
Или проще - чтоб не был в долгу у него ты -
Сделать собственный дом тоже домом друзей?

Я хотел посвятить это стихотворенье
Той семье, что сейчас у меня на устах,
Но боюсь там рассердятся за посвященье,
А узнать себя - верно узнают и так!

(с) Константин Симонов.

---

Как-то так...

- Как поживаешь?
- Тысяча Хиросим, И извержений Везувия - как-то так…
Палку перегибаю? Да хрен бы с ним,
Ладно, не тысяча. Но и не меньше ста.

- Что происходит?
- Внутренний лабиринт .Даже без минотавра – зверей орда.
Что против адова жара твой аспирин?
Впрочем и он, разумеется, божий дар.

- Переболеешь?
- Я же для всех пример. Кофе к рассвету допью, подлатаю нимб…
Было бы больше последних надежд и вер,
Чтобы хватило на «умерших подменить». (с)

Автор : Елена Агеева

---

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.

(c) А. Блок

Август 1905